Неточные совпадения
Медленно поднимаясь
на хребты волн, быстро
спускаясь с них, приближалась к
берегу лодка.
На одной станции случается ехать по
берегу, потом
спуститься на проток Лены, потом переехать остров, выехать
на самую Лену, а от нее опять
на берег, в лес.
Переправа через скалу Ван-Син-лаза действительно была очень опасна. Я старался не глядеть вниз и осторожно переносил ногу с одного места
на другое. Последним шел Дерсу. Когда он
спустился к
берегу моря, я облегченно вздохнул.
Не обращая внимания
на стрельбу, она
спустилась на воду недалеко от
берега.
С острова Сахалин он перебрался в Советскую (бывшую Императорскую) Гавань и уже оттуда
спустился на юг вдоль
берега моря.
С перевала мы
спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река, по которой много леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению к Сихотэ-Алиню под углом в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком
на берегу реки.
На следующий день мы выступили из Иолайзы довольно рано. Путеводной нитью нам служила небольшая тропка. Сначала она шла по горам с левой стороны Фудзина, а затем, миновав небольшой болотистый лесок, снова
спустилась в долину. Размытая почва, галечниковые отмели и ямы — все это указывало
на то, что река часто выходит из
берегов и затопляет долину.
Через неделю после наших опытов с
берега на пруд торжественно
спускается Степан Яковлевич, сторож Савелий пробует лед пешней, и, наконец, официально разрешается катанье.
Так мы прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку в глубоком овраге. Здесь Крыштанович
спустился вниз, и через минуту мы были
на берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост, по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся в Почаев.
Лежит он в пади, которая и теперь носит японское название Хахка-Томари, и с моря видна только одна его главная улица, и кажется издали, что мостовая и два ряда домов круто
спускаются вниз по
берегу; но это только в перспективе,
на самом же деле подъем не так крут.
Обыкновенно они
спускаются верст
на 5-10 южнее Дуэ, к Агнево, устраивают тут плот и спешат уплыть к туманному
берегу, отделенному от них 60–70 милями бурного, холодного моря.
[Четыре года спустя по Тыми
спустился на восточный
берег Л. И. Шренк и тем же путем вернулся назад.
После полудня погода испортилась. Небо стало быстро заволакиваться тучами, солнечный свет сделался рассеянным, тени
на земле исчезли, и все живое попряталось и притаилось. Где-то
на юго-востоке росла буря. Предвестники ее неслышными, зловещими волнами
спускались на землю, обволакивая отдаленные горы, деревья в лесу и утесы
на берегу моря.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой,
на самом
берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее.
Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее
на солнце, как расплавленное. У самой воды стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Наконец мы убеждаемся, что паром отчаливает от другого
берега. Наступает внезапное затишье, прерываемое лишь посвистыванием бурлаков
на лошадей, тянущих бечеву. Страшно смотреть. Изморенные, сплеченные животные то карабкаются
на крутизну, то
спускаются вниз в рытвины, скользят, падают
на передние ноги и вновь вскакивают под градом ударов кнута.
В третьем часу пополудни площадь уже пуста; кой-где перерезывают ее нехитрые экипажи губернских аристократов, спешащих в собор или же в городской сад, чтобы оттуда поглазеть
на народный праздник. Народ весь
спустился вниз к реке и расселся
на бесчисленное множество лодок, готовых к отплытию вслед за великим угодником.
На берегу разгуливает праздная толпа горожанок, облаченных в лучшие свои одежды.
Домой он ушел часов в двенадцать; и когда у Годневых все успокоилось, задним двором его квартиры опять мелькнула чья-то тень,
спустилась к реке и, пробираясь по
берегу, скрылась против беседки, а
на рассвете опять эта тень мелькнула, и все прошло тихо…
— Она куда-то
на берег моря, он в какие-то пещеры; и вот он
спускается,
спускается, три года
спускается в Москве под Сухаревою башней, и вдруг в самых недрах земли, в пещере находит лампадку, а пред лампадкой схимника.
Незаметно вышли за ограду и тихо
спускались сквозь рощу по гладко мощёной дороге
на берег реки, к монастырской белой пристани.
Помню, что
спускался уже темный осенний вечер, и Пепко зажег грошовую лампочку под бумажным зеленым абажуром. Наш флигелек стоял
на самом
берегу Невы, недалеко от Самсониевского моста, и теперь, когда несколько затих дневной шум, с особенной отчетливостью раздавались наводившие тоску свистки финляндских пароходиков, сновавших по Неве в темные ночи, как светляки.
На меня эти свистки произвели особенно тяжелое впечатление, как дикие вскрики всполошившейся ночной птицы.
За огородом, у подошвы кремнистого обрыва, высилась группа ветел; из-под корней, приподнятых огромными камнями, вырывался ручей; темно-холодною лентой сочился он между сугробами, покрывавшими подошву ската, огибал владения рыбака и, разделившись потом
на множество рукавов, быстро
спускался к Оке, усыпая
берег мелким булыжником; плетень огорода, обвешанный пестрым тряпьем и белыми рубахами, не примыкал к избе: между ними находился маленький проулок, куда выходили задние ворота.
Спустившись в трюмы, бабы насыпали рожь в мешки, мужики, вскидывая мешки
на плечи, бегом бегали по сходням
на берег, а от
берега к селу медленно потянулись подводы, тяжело нагруженные долгожданным хлебом.
— Тю-ю-ю-ли-ин! — доносится с другого
берега призывной клич какого-то путника.
На вырубке, у съезда к реке, виднеется маленькая-маленькая лошаденка, и маленький мужик,
спустившись к самой воде, отчаянно машет руками и вопит тончайшею фистулой: — Тю-ю-ю-ли-ин!..
Я тоже улегся рядом со спящими ветлугаями, любуясь звездным небом, начинавшим загораться золотыми отблесками подымавшейся за холмами луны. А с горы, тихо поскрипывая,
спускался опять запоздалый воз, подходили пешеходы и, постояв
на берегу или безнадежно выкрикнув раза два лодку, безропотно присоединялись к нашему табору, задержанному военною хитростью перевозчика Тюлина.
Отъехав шагов пятьсот от духана, экипажи остановились. Самойленко выбрал небольшой лужок,
на котором были разбросаны камни, удобные для сидения, и лежало дерево, поваленное бурей, с вывороченным мохнатым корнем и с высохшими желтыми иглами. Тут через речку был перекинут жидкий бревенчатый мост, и
на другом
берегу, как раз напротив,
на четырех невысоких сваях стоял сарайчик, сушильня для кукурузы, напоминавшая сказочную избушку
на курьих ножках; от ее двери вниз
спускалась лесенка.
Это известие заставило воеводу задуматься. Дал он маху — девка обошла, а теперь Арефа будет ходить по городу да бахвалиться. Нет, нехорошо. Когда пришло время
спуститься вниз, для допроса с пристрастием, воевода только махнул рукой и уехал домой. Он вспомнил нехороший сон, который видел ночью. Будто сидит он
на берегу, а вода так и подступает; он бежать, а вода за ним. Вышибло из памяти этот сон, а то не видать бы Арефе свободы, как своих ушей.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по
берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда
на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва
на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться
на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Все произошло, однако, так, как говорил рыженький: вскоре они достигли перевоза, там поднялись по скользкому грязному
берегу и вышли
на пустынное поле, огражденное с одной стороны рядом черных, мрачных кузниц, которые неровною линиею
спускались почти к самой воде.
На песчаных отмелях широкой реки, огибавшей гору, белелся монастырь; паром, нагруженный подводами, медленно
спускался по течению реки;
на берегу чернелось множество народу, возов, лошадей.
Прежде чем
спуститься с уступистой кручи
на берег, Антон остановил лошадь и указал племяннику
на мельницу.
Вышли
на берег реки; он полого
спускался к воде, по откосу его были капризно разбросаны весёлые группы берёз и осин.
Мы ехали
берегом Лены
на юг, а зима догоняла нас с севера. Однако могло показаться, что она идет нам навстречу,
спускаясь сверху, по течению реки.
Один из молодых молотобойцев, Мойше Британ, парень необыкновенно коренастый и сильный, вдруг
спустился с
берега и храбро один пошел по льду. Это был вызов. Он шел беспечно серединою пруда, и в руках у него была большая палка
на длинной веревке. Порой, остановившись, он пускал палку под ноги катающихся, и несколько человек упало. С
берега раздавались ободряющие крики...
Фроиму пришла вдруг идея. Он подъехал к другому гимназисту, и они вдвоем взбежали
на берег. Никто
на это не обратил внимания. Через несколько минут они опять
спустились рядом
на пруд и стали приближаться к Британу. Британ смотрел в другую сторону, а когда с
берега ему крикнули предостережение, — было уже поздно. Фроим и его сообщник вдруг разбежались в стороны и в руках у каждого оказалось по концу веревки. Веревка подсекла Британа, и он полетел затылком
на лед, высоко задрав ноги в больших валенках.
Путь становился еще труднее. В одном месте река делает частые и крутые повороты в скалистых
берегах. Кое-где эти скалы вступают прямо в воду. Жители называют их щеками. Летом под утесами есть все-таки узкая каменистая дорожка
берегом. Весной и осенью приходится то подниматься
на крутые вершины, то
спускаться вниз.
«Читает… Значит, не так уже скучно, как говорил Лопатин!» — радостно заключал Ашанин и снова
спускался вниз, чтобы минут через десять снова подняться наверх. Нечего и прибавлять, что он отказался ехать
на берег кататься верхом, ожидая нетерпеливо приговора человека, которого он особенно уважал и ценил.
И вслед затем сам
спустился вниз и побежал в свою каютку принарядиться для съезда
на берег.
Иногда
спускался вниз по горе из лесу и там
на берегу Оки читал ловцам жития угодников, за то они кормили чтеца ухой да жареной рыбой, а иной раз и
на дорогу краюхой мягкого хлеба снабжали.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих друзей
на берег и вернулся
на пароход. Было уже поздно. Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь
спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я ушел в свою каюту и вскоре погрузился в глубокий сон.
Одни только стрижи с криками носились около
берега, и чем ниже
спускалось солнце, тем выше они поднимались
на воздух.
Пришлось
спуститься еще
на несколько метров, и только тогда явилась возможность пристать к
берегу.
Потом мы узнаем о его маршруте к заливу Де-Кастри и далее по
берегу моря до реки Хои, откуда Петрович проник
на реку Тумнин и
спустился по ней до устья.
Устанавливая походную метеорологическую станцию, я обратил внимание
на быстрое падение барометра. Надо было ожидать сильного шквала, признаки которого были уже налицо. Тучи
спустились совсем низко и, казалось, бежали над самой водой. Горизонт исчез, море приняло грязножелтую окраску, волны пенились и неистово бились о
берег, вздымая водяную пыль. Вдруг завеса туч разом разорвалась.
На короткое время показался неясный диск солнца.
Следы вывели меня опять
на седловину, а затем направились по отрогу к реке. Тут я наткнулся
на совершенно свежий след молодого лося. Тогда я предоставил кабаргу в распоряжение росомахи, а сам отправился за сохатым. Он, видимо, почуял меня и пошел рысью под гору. Скоро след привел меня к реке. Лось
спустился на гальку, покрытую снегом, оттуда перешел
на остров, а с острова —
на другой
берег.
Выйдя из дому, я обрывом
спустилась к Куре, перешла мост и, взобравшись
на гору с противоположного
берега, оглянулась назад. Весь Гори был как
на ладони. Вот наш дом, вот сад, вот старый густолиственный каштан под окном отца… старый каштан, посаженный еще при дедушке… Там за его ветвями спит он, мой папа, добрый, любимый… Он спит и не подозревает, что задумала его злая потара сакварела…
— Чудесное есть местечко… около Свиблова.
На лодке можно
спуститься по Яузе… Берега-то все в зелени. Мне один человек уступит свою дачку… Ему как раз надо ехать
на несколько недель в Землю Войска Донского.
Через минуту Архип услышал возле себя шаги: с
берега спускался ямщик и шел прямо
на него…
И вспомнилось ему, как он еще мальчуганом гостил с отцом в промысловом селе «Заводное», вверх по Волге в соседней губернии,
на луговом
берегу, и как он забирался
на колокольню одной из двух церквей и по целым часам глядел
на барскую усадьбу с парком, который
спускался вниз к самой реке.
Лодка!.. Он готов был нанять пароход. Через несколько минут все общество
спустилось вниз к пристани. Добыли большой струг. Ночь стояла, точно она была в заговоре, облитая серебром.
На Волге все будто сговорилось, зыбь теплого ветерка, игра чешуй и благоухание сенокоса, доносившееся с лугового
берега реки. Он шептал ей, сидя рядом
на корме, — она правила рулем, — любовные слова… Какие?.. Он ничего не помнит теперь… Свободная рука его жала ее руку, и
на своем лице он чуял ее дыхание.
Не таков ли и этот фон Раббек? Таков или не таков, но делать было нечего. Офицеры приоделись, почистились и гурьбою пошли искать помещичий дом.
На площади, около церкви, им сказали, что к господам можно пройти низом — за церковью
спуститься к реке и идти
берегом до самого сада, а там аллеи доведут куда нужно, или же верхом — прямо от церкви по дороге, которая в полуверсте от деревни упирается в господские амбары. Офицеры решили идти верхом.